Ташбаева К.И. К семантике входов и дромосов в срубных конструкциях ранних кочевников Внутреннего Тянь-Шаня
К.И.Ташбаева
Бишкек, Институт истории и культурного наследия НАН Кыргызской Республики
К семантике входов и дромосов в срубных конструкциях ранних кочевников Внутреннего Тянь-Шаня
В районе Внутреннего Тянь-Шаня Кыргызской Республики, в Нарынском р-не, на территории бывшего совхоза «8 марта», в течении трех полевых сезонов 1984, 1988, 1989 гг. был исследован раннекочевнический могильник Кеден. Могильник располагался на второй надпойменной террасе правобережья р. Нарын, в 8-9 км юго-западнее от центральной усадьбы совхоза, в южной части широкой ровной террасы.
Могильник насчитывал около сотни курганов, расположенных по всему краю террасы, отдельными компактными группами (рис. 1). В центральной части могильника выделялась цепочка, вытянутая по линии С-Ю из 8 крупных курганов, высотой до 2 – 2,5 м, диаметром 22-30 м.
В могильнике за три сезона были раскопаны 71 курган, в том числе и 8 крупных, расположенных цепочкой. В основной массе захоронения в курганах совершались в грунтовой могильной яме, вытянутой по линии З – В, перекрытых деревянным накатом или каменными плитами.
В данной статье мы остановимся на материалах, полученных в результате исследований восьми крупных курганов, так как захоронения в них были совершены в деревянных срубах, что было обнаружено впервые на территории Кыргызстана. Но и в последующие времена, вплоть до сегодняшних дней, срубы могильника Кеден остаются пока единственными деревянными погребальными сооружениями для эпохи ранних кочевников в Кыргызстане и им нет точных аналогий среди погребальных памятников Центральной Азии.
Во всех восьми курганах деревянные срубы из арчовых бревен были опущены в могильную яму. Могильные ямы были не глубокими и, соответственно срубы были невысокими (высота 1-1,2 м, в двух случаях – до 2 м), но просторными (длина 2,8 – 3,7 м, ширина 2 – 3,5 м) и имели перекрытия из таких же бревен, что и стены. Погребения были ограблены еще в древности, поэтому в срубах сохранились только части скелетов погребенных, фрагменты разбитых, иногда раздавленных керамических сосудов и незначительные предметы погребального инвентаря. Иногда по сохранившимся in situ костям ног и других частей скелета, можно было определить, что погребенные традиционно были положены вытянуто, на спине, головой на запад (Ташбаева, 1995; 1996).
Расположение курганов в цепочке в центре могильника, крупные размеры их насыпей и просторные срубы в ямах свидетельствуют об особом статусе погребенных в этих восьми курганах, а также сохранившиеся фрагменты золотых нашивных бляшек на одежду, наличие более многочисленных керамических сосудов, свидетельствует о богатстве погребального инвентаря в них, к сожалению, ограбленных почти дочиста еще в древности.
Об особом статусе погребенных свидетельствуют и конструктивные особенности насыпей курганов в отличие от рядовых захоронений. Если попытаться реконструировать процесс захоронения, то это выглядит следующим образом. Выкапывалась просторная могильная яма, в которую опускали деревянный сруб. Затем на пол сруба, без деревянного настила, помещали умершего (одного), раскладывали обязательный сопроводительный инвентарь и перекрывали потолок сруба деревянными бревнами. Поверх перекрытия набрасывали плотным слоем уплощенные камни или валуны высотой до 1 – 2 м, диаметром превышающим размеры могильной ямы. Затем, поверх каменной наброски, насыпали слой земли в 1 – 1,5 м. Получившуюся таким образом небольшую насыпь плотно обкладывали камнями в один-два или три слоя, называемую нами каменным панцирем. Поверх панциря вновь насыпали земляной слой высотой до 1 – 1,2 м и также укрепляли его панцирным слоем. От второго панциря, в настоящее время сохранялись только боковые части, что, естественно, произошло из-за постепенного оплыва верхушки насыпи и в результате уменьшения высоты кургана за прошедшие 2,5–2,7 тысячи лет. Возможно, такие насыпи возводились не одномоментно, в период захоронения умерших, а в течение более длительного времени, когда совершались обязательные поминальные обряды. Таким образом, насыпи были укреплены каменными панцирными кладками в два, возможно и в три слоя при очень больших размерах курганов, что хорошо прослеживается по их разрезам (рис. 2 и 3). Благодаря такой прочной конструкции насыпей сохранились их внушительные размеры в течении такого длительного периода времени, а также это препятствовало проникновению влаги во внутрь, что способствовало сохранению деревянных внутримогильных сооружений.
Рис. 2. Курган 65. Разрез насыпи.
Рис. 3. Курган 66. Разрез насыпи и часть каменной выкладки над срубом
В данной работе, мы хотим обратить внимание на наличие в срубных конструкциях могильника Кеден входов и дромосов, обозначенных в восточной стене срубов. Судя по разрезам насыпей, где хорошо просматривались каменные забутовки дромосов, входы были во всех курганах. Но по сохранности стен срубов, нам удалось четко проследить входы только в трех случаях из восьми (курганы 62, 65 и 66). Так в к. 62 вход был четко обозначен. Он находился в восточной стене и был шириной 0,85-1 м. Вход имел порог, образованный одним обрубком бревна, положенным перпендикулярно бревнам стены. Порог от дна ямы находился на высоте 0,20 м., то есть на толщину бревна. Края проема-входа были хорошо обработаны: небольшие обрубки бревен были положены между бревнами стен и перпендикулярно им, в 3-4 ряда и выступали за пределы стены на 0,20 м. (рис. 4). За пределами сруба вход-проем был забутован крупными валунами.
Рис. 4. Курган 62: 1) разрез, 2) каменная выкладка над срубом, 3) план сруба, 4) вход- проем в восточной стене, 5) разрез ямы со срубом
В двух других курганах (к.65 и 66) эти входы располагались в верхней части стены, под самым перекрытием сруба. Они были шириной 0,60 – 0,75 м. и от них шел коридорчик типа дромоса, длиной около 4 – 6 м. (рис. 5). Все дромосы были плотно забутованы камнями. Небольшие пространства между срубами и стенами ям также были плотно забутованы камнями. Входы-дромосы полностью оставались под насыпью кургана и не выходили за пределы насыпи.
Рис.6. Курган 66: 1) план сруба и дромоса 2) разрез сруба и дромоса, 3) северная стена сруба.
Принято считать, что погребальные сооружения чаще всего имитировали жилища людей, и в данном случае срубы, скорее всего, были моделями жилищ богатого сословия определенной части общества ранних кочевников. Возможно, высшее сословие общества ранних кочевников имело не только юрты в качестве своих жилищ, но и дома в виде срубов, если они знали такую конструкцию для погребального обряда. Но надо иметь в виду, что такие деревянные конструкции возможны были только в местах, где имелись хоть какие-то лесные массивы.
В наших захоронениях срубы были не наземными конструкциями, а опущенными в неглубокую яму, и умершего с сопроводительным инвентарем, без сомнения, помещали в погребальное место через верх. И в этом случае такой вход, как в к. 62 был явной имитацией двери, и вход выступал за стену сруба лишь на 0,20 м. и упирался в грунт. Но в двух других случаях (к. 63 и 66), эти входы располагались высоко от пола сруба и за пределами сруба, они наклонно поднимались выше, имея ложе на древнем горизонте глубиной всего лишь 0,15 – 0,30 м. Видимо, когда сооружали насыпь, то в насыпи прокладывали и ложе дромоса, сразу плотно забутовывая его камнями. Считать их грабительскими лазами у нас нет оснований. Грабители прорубали свои лазы прямо сверху, в то время, как все входы и дромосы располагались строго в восточной части, имели прямые линии форм. Это были дромосы, вернее, их имитации, проложенные специально в соответствии с принятым обрядом захоронения определенной категории людей общества ранних кочевников.
Наличие этих входов в срубах, опущенных в яму и их расположение, не совсем понятно. Выполнять роль входов, через которые совершали погребения умерших, они не могли, каковыми, например, являлись дромосы в катакомбных сооружениях гуннской эпохи. Им явно отводилось другое назначение. Естественно возникает вопрос, для чего они предназначались?
Захоронения в срубах на территории Кыргызстана не встречались ранее, если не считать Соколовского и Джергесского курганов в Иссык-Кульской котловине, раскопанных экспедицией А.Н. Бернштама еще в 1949 г., где, судя по многочисленным остаткам деревянных фрагментов, возможно, была срубная конструкция, но четко проследить ее во время раскопок не удалось (см. Бернштам, 1952, с. 50-57). В основном же в могильниках Кыргызстана эпохи ранних кочевников захоронения совершались в грунтовых могильных ямах, перекрытых деревянным накатом или каменными плитами. В долине Кетмень-Тюбе, где было раскопано около 400 курганов в 15 могильниках этого времени не встречена ни одна погребальная конструкция со срубом. Точно такая же картина наблюдается и в Алайской долине, где в свое время А.Н. Бернштамом и Ю.Д Баруздиным было раскопано большое количество погребений саков (см.: Бернштам, 1952, с. ; Ташбаева, 1987; она же, 2011, с. 36-53, 121-136). В Таласской и Чуйской долинах в курганах эпохи ранних кочевников также не встречена срубная конструкция внутримогильных сооружений.
При этом необходимо учитывать то, что раскопки курганов в Алайской, Таласской и Чуйской долинах, проводились выборочно, по два-три или несколько рядовых захоронений не крупных размеров из могильников, в которых были иногда до нескольких десятков курганов. А в Чуйской долине и особенно в Иссык-Кульской котловине раскопки крупных элитарных курганов не производились вообще, и здесь не исключена вероятность наличия срубных конструкций. В этом плане отличны исследования, проведенные в долине Кетмень-Тюбе И. Кожомбердиевым в 60-80-х гг., в которых принимала участие и автор данной статьи, когда раскопкам подвергалась большая часть курганов могильника или же исследовался целиком весь могильник (Кожомбердиев, 1973; Он же, 1975; Он же, 1986; Ташбаева, 1987; 2011). Однако, как было отмечено выше, в Кетмень-Тюбинской долине даже под большими насыпями крупных курганов, захоронения были совершены только в грунтовых ямах, перекрытых деревянным накатом.
Исследования на Тянь-Шане, проведенные под руководством К.Ташбаевой в 80-90 гг. XX в. также отличались от предыдущих исследований А.Н. Бернштама и А. Кибирова тем, что раскопкам подвергались почти все курганы могильников, несмотря на их размеры и внешние данные насыпей. Только в результате таких исследований нам удалось получить более полную картину о погребальном обряде, материальной и духовной культуре ранних кочевников Тянь-Шаня и получить существенно новые данные в целом по культуре саков, населявших территорию Кыргызстана в I тыс. до н.э. (Ташбаева, 1987; 1995; 1996; 2011 и др.). Эти данные позволяют также более полно осветить историко-культурные, а возможно и этногенетические связи ранних кочевников Кыргызстана с населением сопредельных территорий, но более конкретно - Южной Сибири и Саяно-Алтая.
Если обратимся к аналогиям за пределами Кыргызстана, то в первую очередь, можно рассматривать погребальные конструкции могильника Бесшатыр в Илийской долине на территории Казахстана. При этом надо отметить, что деревянные конструкции могильника Бесшатыр являются наземными постройками, в отличие от других срубных конструкций времени ранних кочевников Центральной Азии, опущенных в яму. Бесшатырские деревянные конструкции еще и не являлись срубами в классическом понимании их сооружения, как отмечал К.Акишев, автор раскопок. Боковые стены камер Бесшатырского могильника были укреплены вертикально врытыми зажимающими столбами. Длинные коридоры дромосы, по высоте на 1-2 метра превышающие высоту камер, состоящие из двух отсеков, были также наземными. Наземным расположением деревянной конструкции погребальных камер и необычно высоких дромосов погребальные сооружения Бесшатыра вообще отличаются от всех остальных синхронных памятников Центральной Азии (Акишев, Кушаев, 1963, с. 27-87) и до сих пор не имеют аналогий. Однако, назначение дромосов здесь как входов в погребальную камеру очевидно. Хотя, конечно, возникает вопрос, к чему надо было возводить такие высокие и длинные коридорообразные сложные входы? Но это вопрос погребального обряда данной группы сакских племен, который, без сомнения, требует углубленного изучения.
Интересны срубные конструкции с дромосами-входами, обнаруженные в элитных захоронениях Чиликтинских курганов Восточного Казахстана, где дромосы также были проложены в восточной стороне и не очень заглублены в землю, были невысокими, длинными, но имели деревянное перекрытие. Автор раскопок считает, что они имели как практическое значение, так и ритуально-мировоззренческое. К сожалению, отсутствие в публикациях чертежей элитарных погребальных сооружений и, особенно их разрезов (см.: Толеубаев, 2013, с. 204-207 и др.), затрудняет понимание конструктивных особенностей этих сооружений.
Основная же территория, где распространены захоронения в срубах в эпоху ранних кочевников – это Южная Сибирь, Алтай и Монголия. В элитных курганах пазырыкской культуры также наличествует сруб, опущенный в глубокую могильную яму, но здесь отсутствуют входы и дромосы, что было прослежено по материалам Пазырыкского, Башадарского, Туэктинского и других могильников Алтая и сопредельных территорий. (см. Грязнов, 1950; Руденко, 1953; Он же, 1960: Грач, 1980; Полосьмак, 1994; Самашев и др., 2000; Кирюшин и др., 2003 и др.). Однако, наше внимание привлекло то, что в Пятом Пазырыкском кургане на Алтае в южных стенах сруба (срубы были двойными) был прорублен проем размером 0,70 – 0,60 м., куда были вставлены семь бревен, заклиненных в стенке камеры таким образом, чтобы они придавливали крышку саркофага-колоды (Руденко, 1953, с. 54-56).
Таким образом, срубные конструкции могильника Кеден Внутреннего Тянь-Шаня наличием имитированных входов и входов-дромосов, являются весьма своеобразными и на сегодняшний день не имеют точных аналогий в срубных погребальных конструкциях синхронного времени. Входы-дромосы могильника Кеден наводят нас на мысль, что элитные погребальные сооружения имели сложную конструкцию и внушительные размеры, а также укреплялись так прочно не только для того чтобы сохранить их от грабителей и увековечить гробницы усопших вождей родов и племен, но еще и для иных целей.
В поисках разгадки этой конструктивной особенности курганов могильника Кеден, мы натолкнулись на такую информацию, как, то, что древние египтяне на плоскости стены своих гробниц обязательно высекали рельеф, изображающий дверь. Это было просто изображение двери, которую невозможно открыть, но по поверьям египтян, именно через нее душа покойного должна была попасть в коридор, называемый Ра Сетау, по которому усопший выходил в потусторонний мир – Дуат. По представлениям древних египтян дорога в иной мир начиналась с тоннеля, коридора - Ра Сетау (Двери Протаскивания), который соединял мир живых с миром мертвых. (http: //www.softmixer.com).
По-видимому, известный в этнографии с обозримого прошлого обряд «протаскивания» умершего, имел архаичные корни, уходящие во времена фараонов, и который имел место и у других древних народов и племен, в частности, у некоторых сакских племен, проживавших в древности на территории Кыргызстана. Суть этого обряда заключалась в вере и ритуале символического пропускания или продевания человека через какое либо сквозное отверстие, проем или просвет, в результате чего происходило его «перерождение и очищение от всего отрицательного». В похоронном же обряде подразумевалось, что душа умершего должна была пройти через символическую Дверь, таким образом, очистившись от всего земного, иметь возможность перехода в иной потусторонний мир.
Возможно, ложные входы и дромосы в срубных конструкциях могильника Кеден можно объяснить этим древним представлением и своеобразном указателе пути в иной мир. Иначе, невозможно объяснить наличие входа-двери, ведущего в никуда, то есть упирающегося просто в грунт и, который не возможно было использовать как вход при совершении захоронения, то есть, при помещении умершего на его погребальное место, также как ложные входы-дромосы, которые фактически не могли быть использованы как входы. Скорее всего, как и в гробницах древних египтян, они являлись символическими входами и дорогой в потусторонний мир. По представлениям людей, проживавших в этой местности в середине I тыс. до н.э. и похоронивших своих богатых сородичей особым способом – в срубах с ложными входами согласно принятому ритуалу, – судя по расположению входов и направлению дромосов, проход в потусторонний мир, находился строго на Востоке.
В этнографической литературе, для этнографически обозримого времени, известен обычай, распространенный у многих народов, в том числе и у славян, как вынос умершего не через входную дверь, а через окно или специально проделанное отверстие в жилище (Выражаю большую благодарность своей коллеге Л.Ведутовой за информацию об этом обряде). Считалось, что дверь служит живым, а окно или отверстие – мертвым. В этом случае обряд «протаскивания» имел несколько иное назначение или объяснение, а именно обмануть покойника, «запутать его след». Согласно верованиям, мертвец мог вернуться в дом только известным ему при жизни путем. Хотя, одновременно с таким похоронным обрядом, в это же время, существовало представление, что обряд «протаскивания» или «пронимания» мог исцелить больного человека, чаще всего детей. В таких случаях, больного пропускали через какое-то отверстие, развилку, специально изготовленный венок и т.д., что символизировало очищение его от всего негативного и постепенное исцеление, что фактически значит переход в иное состояние. Возможно, вынос, то есть «протаскивание» умершего через окно, первоначально мог, как и в древности, иметь такой же очищающий смысл и означать переход умершего в иное состояние.
По прохождении тысячелетий, вероятно, смысл и назначение этого погребального обряда несколько изменились. Из назначения указующего и соответственно облегчающего душе умершего путь в Царство мертвых, очищающего его от земных грехов, обряд «протаскивания» стал иметь иное назначение, и он продолжал бытовать в среде населения на широкой территории. Первоначальное особое отношение к смерти, как к своеобразному путешествию души человека в иной мир, где он продолжал свое бытие, и, естественно, связанный с ним культ предков, соответственно уделявшееся особое внимание похоронному обряду, выражавшееся в возведении таких сложных, внушительных размеров внутримогильных и наземных частей погребальных конструкций, какие мы наблюдаем повсеместно для периода ранних кочевников, а также снабжение умершего пищей и всеми необходимыми предметами для жизни в другом мире, чаще всего дорогих, изготовленных из золота и украшенных мастерски, ювелирно, видимо. постепенно перерождается в представление как о враждебной силе, роковом неизбежном зле, могущем принести вред оставшимся живым родственникам.
Смерть человека всегда была загадочна, необъяснима и потому сильно мифологизирована, главным мифом из которых было бессмертие души и вера в потустороннюю жизнь. Одновременно смерь пугала живущих. И если ранее обряд «протаскивания» имел цель очищения умершего от земных грехов и облегчения его пути в иной мир, то позднее он предназначался для обмана души умершего, для его запутывания, чтобы он не нашел обратной дороги в свой дом и не навредил родственникам.
Возможно, и это назначение обряда «протаскивания», как запутывания, обмана покойного, также могло иметь архаичные корни. Например, ложные входы и дромосы могильника Кеден могли служить не только как указатели и проходы в иной мир, но также и для запутывания и обмана умершего. Ведь ему точно указывалось, куда нужно идти, т.е. в никуда, туда, где дальше дороги нет, и где дромос также не имел выхода. Не зря дверной проем в к. 62 и дромосы в других курганах были не просто обозначены, но и плотно забутованы многослойными камнями, сильно затруднявшие любой проход через них, даже душе умершего.
Вспомним также, что в Пятом Пазырыкском кургане крышка саркофага-колоды была придавлена семью бревнами, не просто положенными поверх крышки, а сложным путем заклиненных прочно через специальный проем, вырезанный в стенках двойного сруба. И это было сделано, вероятно, не столько с целью сохранения от грабителей, которые проникнув в погребальную камеру, могли устранить такую преграду (что и было сделано), но сколько для погребенного внутри колоды, чтобы он не мог выйти из нее и навредить живущим родственникам или сородичам. Снабдив покойного погребальной пищей и необходимыми предметами обихода, обеспечивали ему своеобразную «жизнь в достатке» в погребальной камере.
Возможно, отмечаемые исследователями сложные катакомбы и длинные коридоры, проложенные под некоторыми погребальными камерами элитных захоронений в Бесшатырском, Чиликтинском могильниках, в пазырыкских курганах и др., имели такой же смысл и назначение, как запутывание покойного, а не как место поминальных тризн по прошествии времени.
У кыргызов, оказывается, также имел место обряд «протаскивания» через окно ², правда, встречавшийся очень редко, и только у тех, кто проживал в оседло-земеледельческих районах, то есть в домах, а не в юртах. В юртах не возможно было прорубить окно или отверстие в стене. В настоящее время этот обряд почти не встречается, и потому не привлек внимания этнографов. Видимо, это делалось в тех случаях, когда семью посещали частые смерти близких родственников, и чтобы умерший не «унес» с собой еще родственников, чаще всего детей, его пытались обмануть таким образом. Или, возможно, когда умерший при жизни обладал какими-то особыми способностями, как шаманскими, «черным глазом», «ведьминскими», не всегда добрыми, приносящими вред окружающим, и когда такой человек внушал страх окружающим, а его смерть усугубляла негативное отношение к нему.
Вполне возможно, что издавна известный у кыргызов и у других кочевых народов обряд помещения умершего в отдельную, специально поставленную для этого юрту, и вынос покойного из этой юрты, кроме практических привилегий, изначально преследовал ту же цель – оградить живущих от мертвеца и проводить его в последний путь из жилища, которого он не знал при жизни. Скорее всего, этот обряд также мог уходить корнями в эпоху ранних кочевников. Ведь ограниченное жизненное пространство юрты противоречило элементарным этическим нормам людей: питаться, спать, детям находиться здесь же, пока в течении определенного времени покойник готовился к погребению. Поэтому, помещение покойника в отдельную юрту, могло практиковаться еще с очень ранних времен, с эпохи раннего железа, а возможно и ранее, когда основным жилищем была юрта или подобная ей конструкция.
Таким образом, рассмотренные срубные конструкции могильника Кеден со своеобразными имитациями входов и дромосов, являются в некотором роде уникальными. Они позволяют проследить интересные элементы погребального обряда определенного рода или племени общества ранних кочевников, которые проживали в данной местности достаточно длительное время, судя по количеству курганов. Их верования и обряд погребения отличались от обряда и верований основной массы кочевого общества I тыс. до н.э., населявших не только территорию Кыргызстана, но и всей Центральной Азии. Они, как и все другие племена, верили в потустороннюю жизнь и в своих погребальных сооружениях устраивали ложные двери и проходы, указывающие путь в иной мир. Одновременно, с указанием душе покойного путь, куда следует идти, они ограждали его семью и сородичей от возможного его возвращения и нанесения вреда живущим. И этот обряд был известен с глубокой древности, еще со времен египетских фараонов, затем центральноазиатских ранних кочевников и сохранился вплоть до современности, закономерно в течении такого длительного времени несколько трансформируясь, изменяясь, обрастая разными ритуалами и поверьями в соответствии с реальными условиями жизни людей в определенные исторические периоды.
Акишев К.А., Кушаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. – Алма-Ата, 1963.
Бернштам А.Н. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. МИА 26. – Москва – Ленинград , 1952.
Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. – Москва, 1980.
Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган – Ленинград, 1950.
Кирюшин Ю.Ф., Степанов Н.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. ч. II. Погребально-поминальные комплексы пазырыкской культуры. – Барнаул, 2003.
Кожомбердиев И. Новые данные о сакском периоде в долине Кетмень-Тюбе // АО 1073 года. – Москва, 1973. - С. 529-530
Кожомбердиев И. Саки Кетмень-Тюбе // Страницы истории и материальной культуры Киргизстана. – Фрунзе, 1975. - С.175-180
Кожомбердиев И. Культура ранних кочевников Западного Тянь-Шаня (по материалам курганных могильников VI в. до н.э. – VII в. н.э.). // АКД – Ленинград , 1986.
Полосьмак Н. Стерегущие золото грифы – Новосибирск, 1994.
Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. – Москва – Ленинград, 1953.
Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. – Москва-Ленинград, 1960.
Ташбаева К.И. Культура ранних кочевников Тянь-Шаня и Алая (вопросы хронологии и локальных вариантов) // АКД – Ленинград, 1987.
Ташбаева К.И. Новые аспекты в культуре ранних кочевников Тянь-Шаня // Из истории и археологии древнего Тянь-Шаня. – Бишкек, 1995. - С. 30-43.
Ташбаева К.И. Археологические комплексы ранних кочевников Тянь-Шаня // Древний и средневековый Кыргызстан. – Бишкек, 1996. - С. 42-64.
Ташбаева К.И. Культура ранних кочевников Тянь-Шаня и Алая (I тыс. до н.э.) – Бишкек, 2011.
Толеубаев А.Т. Проблемы эпохи бронзы и раннего железного века Казахстана. Изб. труды и статьи. Т. 1 – Алматы, 2013.
http: //www.softmixer.com
¹. Выражаю большую благодарность своей коллеге Л.Ведутовой за информацию об этом обряде.
².Также выражаю большую благодарность коллеге Т.Арзыбаеву, поделившемуся своими наблюдениями.
